Своя игра Тамары Сидоровой

(Журнал "Фермер" №11 за 1992 год).

 Это большое интервью с моей землячкой, замечательной скрипачкой ансамбля В.Назарова Тамарой Сидоровой мне очень нравится. За столько лет мысли в нём не устарели и, по -моему, такое интервью было бы актуально и сегодня, в наши дни. Ныне Тамара проживает недалеко от германского города Дюссельдорфа в городке Меербуш с мужем, бывшим советским эмигрантом Тесленко. Имеет взрослого сына от первого брака. Иногда выступает в элитных немецких клубах, на международных выставках, правительственных брифингах. В России бывает редко, да особо и не стремится. Хотя поклонники Тамары до сих пор ждут ее на Родине.

«... Впервые скрипку в руки родители мне дали в четыре года, и никто не спрашивал — хочу я или не хочу. Просто я попала в десятилетку при Консерватории без конкурса. Вообще был большой конкурс, но меня взяли вне конкурса, потому что мне было всего четыре года, и я все очень хорошо схватывала.»Конечно же, все мы родом из детства. И еще существует одно родство, нет, не генетическое, родительское, а родство по городу, по тому местечку, где родились. Даже самый отпетый бродяга, кочевник имеет такое местечко. Местом рождения и детства стал для скрипачки Тамары Сидоровой и мой родной город — Свердловск— Екатеринбург. Мог ли я, тинэйджер застойных семидесятых, предполагать, что моя землячка, подруга моего дальнего родственника, станет, к примеру, «Мисс Кинотавр», или признанной широчайшей публикой в бывшем Союзе и за рубежом оригинальной скрипачкой? Клянусь, никак не мог. Тамара Сидорова добилась признания не только талантом, но и огромным трудом, в музыке без «труда ты ничто. А тогда, в семидесятых Тамара была просто... девочка со скрипкой».«...Я была очень капризным и своенравным ребенком: могла выпрыгнуть из окна, не приходить домой ночевать, гулять всю ночь по улице, играть во дворе на скрипке. В общем, очень тяжелый переходный возраст из детства в юность...»— И тебя не нужно было заставлять играть на скрипке?— Да меня только и нужно было заставлять! До четырнадцати лет — только из-под палки! Это была просто мука для родителей!— И все-таки ты решила стать музыкантом?—А я и не решала, особо не искала, не мучилась призванием. Это дано от природы. Другого мне Бог не дал, и решать, выбирать тут было нечего.— Значит, у тебя даже мысли не было: кем стать?— Ну, кем бы я могла быть? Если художником — слабоватым. И в детской художественной школе я училась, и в балете занималась, и в легкой атлетике, и в фигурном катании. Мама всюду меня отдавала обучаться. И быть может, в балете бы я осталась, если бы не музыкальная школа! Мама настояла на последнем, ей казалось, что балет — адский труд, пот, слезы, голодовки вечные. Как будто на скрипке играть легче! У нас в родне на скрипке никто не играл, были певцы, сестра на домре играла неплохо. Зато теперь племянник — профи-трубач, а племянница профессиональная домристка. Моя сестра вышла замуж и забыла о музыке, увы. Думаю, что мой сын будет скрипачом, хочу верить в это.— Ну вот, мы заговорили о твоем детстве, семье...— Ты знаешь, я даже не закончила школу-десятилетку при Свердловской консерватории! Представляешь, из элитарной школы, после 8-го класса, ушла в музучилище Чайковского—искать приключений! По натуре я путешественница, непоседа и не домосед. Правда, в «Чайковке» мне повезло: попала к великолепным педагогам, вначале к Петухову, затем к Тышкову. Проучилась два года — сбежала и оттуда!Ушла из дома, жила у подруги в Свердловске. Вот так...— А дальше что было?— А дальше — другая история...

История под названием «Жизнь на Парнас»

У известного певца и музыканта группы «Трудное детство» Владимира Маркина есть целый цикл песен, посвященный так называемым «кабацким музыкантам». О, эта тема ждет своего исследователя и своей книги! Из кабацкой музыки вышли Вилли Токарев и Александр Новиков, Михаил Звездинский, да что там — все одесситы-певцы и русско-еврейская музыкальная эмиграции! Есть на музыкальном слэнге определение: «игра на Парнас», это когда группа ресторанных музыкантов получает самый пиковый, солидный куш за песню, особенно понравившуюся местному мафиози. Каково же было мое удивление, когда я узнал, что звездная «Мисс Кинотавр» прошла огонь, воду и медные трубы кабацкой музыки!— Тамара, какие это были годы, чем ты занималась в свердловских кабаках?

— Помучив своих педагогов в училище, я в 1974 году круто изменила свою жизнь. Сначала зарабатывала деньги, по тем временам сносные, в ансамблях ВИА-69, затем «Чудесницы». Эти группы помнит Свердловск семидесятых. Тогда я играла на скрипке там и пела многоголосые песни: «ура»-патриотические, про любовь. Мне очень нравилось: там были мальчики красивые и девочки веселые. В 1976 году я попала в свердловское кафе «Молодежное». Я там помогала музыкантам, так как у них не было музыкального образования. Я им аранжировала всю поп-музыку с ксилофона, с виброфона — на гитару, на саксофон, делала импровизации. Все очень старались, уважали меня. Я им помогала в музыке. Ну а потом я попала в самый лучший в Свердловске ресторан — «Уральские пельмени» — шикарный мафиозный ресторан на проспекте Ленина, так у меня была охрана, большой авторитет, меня все любили. С огромной помпой я там отпраздновала свое восемнадцатилетние. Весь ресторан гудел в тот день! — Значит, жизнь на Парнас? — Да, но когда-то это должно было закончиться! Кабацкая музыка — специфичный род деятельности, своеобразное искусство. Но я начала уставать, скучать. Ресторан, море разливанное, пресыщает, настоящий художник, извините, курвится. Наступил момент, когда мне все это надоело до чертиков! — И что тогда произошло? — Я рванула в Москву!

Разгонять тоску в Москву...

Столица манила своим лоском, недосягаемостью какой-то. Однако, все по порядку. В семидесятых годах был в Москве такой администратор Кандаков, подобно многим шоу-администраторам он отсидел срок по брежневскому юридическому кодексу, (здесь и менеджер группы «Кино» Юрий Айзеншпис, и Саша Новиков и т.д. и т.п.). Вскоре, после отсидки, Кандаков умер. Но в ее судьбе он оказался «крестным отцом». Кандаков любил артистов, не воровал, не обирал их, с ним работали и Иосиф Кобзон, и Людмила Сенчина, и группы «Самоцветы», «Здравствуй, песня!», и ансамбль «О чем поют гитары...» Вот в этот ансамбль и попала Тома Сидорова: играла на скрипке и пела песни. Шел 1978 год...— Так как же Тома Сидорова из свердловского ресторана попала в этот мир?— У Кандакова работал звукоинженером бывший свердловчанин, мой коллега. Он отрекомендовал меня, сказал, что есть неплохая скрипачка. И меня пригласили! И вот я села в поезд «Урал», поехала со скрипочкой своей, с валеночками, еще у меня был с собой ананасик. Тогда с этим в Свердловске проблем не было. Ананас я привезла в подарок, а валенки — на всякий случай, вдруг в Москве холодно будет! Даже аппаратуру привезла с собой, микрофон австрийский, и стойки, и шнуры, и колонки! Девчонка я была запасливая! — Решила Москву брать штурмом? — Да нет, это была только попытка. И пошла фортуна!

От автора. Маленькая Иллюстрация.

Именно тогда появляется супершлягер на стихи О.Мандельштама в исполнении Аллы Пугачевой: ЖИЛ АЛЕКСАНДР ГЕРЦЕВИЧ, ЕВРЕЙСКИЙ МУЗЫКАНТ, ОН ШУБЕРТА НАВЕРЧИВАЛ КАК ЧИСТЫЙ БРИЛЛИАНТ. И ВСЛАСТЬ, С УТРА ДО ВЕЧЕРА, ЗАУЧЕННУЮ ВХРУСТ, ОДНУ СОНАТУ ВЕЧНУЮ ИГРАЛ ОН НАИЗУСТЬ. Вот так и героиня моего повествования от сложных и трудных сонат скрипичных через российский провинциальный кабак—да в Москву—разгонять тоску. И вот ведь повезло Томе! Она призналась: «Я успела подружиться и поработать с Володей Высоцким, он мне писал стихи, у нас даже драки были! Я многому научилась в группе «О чем поют гитары». Там был великолепный пианист Смирнов, мой учитель по тому времени. Если бы эта группа имела доступ к телевидению тогда, то она дала бы фору многим в то время, в семидесятые. В концертах мы использовали дудки, там был ритм, композиция. И у меня ведь уже был определенный опыт: и в симфоническом оркестре поиграла, и в ВИА, и в кабаке. И как эхо — перст судьбы: получила первую премию на Третьем Всероссийском конкурсе артистов эстрады в 1981 году. Вот с той поры и начинается моя эпоха работы в фольклорной группе Владимира Назарова".

Я следил за Тамарой, за ее творчеством приблизительно с этого периода. Группа В. Назарова много ездила за рубеж, была, пожалуй, рекордно выездной в брежневскую эпоху. А что там, за «бугром»?

За «бугром», или Тамара в «Зазеркалье»

В пьесе Володина "Две стрелы" один из главных героев говорит: «О, там, за бугром, ХОРОШО-О-О! События пьесы погружены в каменный век, два племени соперничают друг с другом — из-за бугра. Думаю, все ясно. Но мне кажется, что зарубежную жизнь Тамары можно было бы назвать скорее «Зазеркальем». Вот уж действительно, там все наоборот, навыворот — в отличие от жизни нашенской:— Я начала ездить с 1982 года. Каждая поездка — такой нокаут! Тебя осчастливят, одарят, хорошо приплатят валюткой. Каждая страна — это уже подарок! Потрясла особенно Индия. Не принижаю великолепие Европы, там поначалу интересно, но буднично: красива, чиста, блестяща холодна. Короче, «не своя». Впрочем, обожаю жить в Амстердаме, люблю приезжать в Париж. Вот в Северной Америке пока не побывала. Индия — другое. Она не может не влюбить в себя при всей контрастности, при крайностях. jto такой фольклор, экзотика на всю жизнь! И вот что интересно: индусы совершенно не воспринимают классической индийской раги, которую я им исполняла. Парадокс? Оказывается, музыкант — одна из самых низших рас в Индии. Музыкант — ничто! Великие индийские музыканты живут в Штатах, как Рави Шанкар, например. Или во Франции. И там имеют колоссальный успех и бизнес! У нас хоть классические музыканты пока ценятся.— А кто твой музыкальный кумир? — французский скрипач Дидье Локутто. Сам супер-скрипач Жан-Люк Понти подарил ему свою скрипку! В знак того, что Локутто — лучший скрипач Европы! Мы встретились с Дидье на совместном концерте в Швейцарии. Молодой красавец, великолепный виртуоз скрипки с женской душой — вот таким я его УВИДЕЛА. Он играет нетрадиционный джаз и что-то такое, чему еще нет названия в музыковедении.— И ты хотела бы увидеть на сцене своего сына?— Это моя мечта: моему Никите пока пять лет, но он уже осваивает скрипку. Однако обучать его я буду только за рубежом, наша скрипичная школа, увы, выхолощена, настоящие великие учителя или умерли, или уехали. А с сыном я просто дружу. Есть у меня и близкий друг, отличный музыкант.

«Семейный портрет в интерьере».

С таким вот названием в восьмидесятые годы раскручивался классический итальянский фильм со звездными актерами. Вряд ли у меня получится "семейный портрет" "Мисс Кинотавр", однако можно попытаться...—Тамара, ты объездила полмира. Ну а родной Свердловск-Екатеринбург вспоминаешь?—А знаешь, плюнуть бы на все эти заграницы, поехать бы в Екатеринбург! Да как я брошу своих музыкантов? Ведь без меня «Своя игра» просто распадется. Не я так считаю, а мои друзья-коллеги. Вообще, Москва — нелюбимый город. Здесь нет квартиры, ты одна с ребенком на руках, все обманывают, надувают (как говорится — «жизнь кидала — не докинула»), поэтому в самой Москве меня ничто не держит. Каждый раз играю — как в последний раз! Что будет через год—два — неизвестно. Грустно это все.— Ну, а если махнуть за рубеж «с концами»?

— Насовсем я хотела бы ТУДА отправить своего собственного ребенка. Хотя бы на учебу в скрипичной школе. Есть такая возможность в Германии. Сама же — не в силах постоянно жить там. Знаешь, как тянет в Россию? До спазм в горле, поверь! Но в России «Своя игра» не может дать сольный двухчасовой концерт! Да у нас материала на десяток пластинок сделано! А на Западе нас после концертов буквально носят на руках! У нас же просят только программу еврейских песен, молдавские, «Чардаш». И все. Обидно! Верю, что сын Никита, если станет музыкантом, будет более счастлив в творчестве, и свободен! — Как ты воспитываешь сына? — Никита для меня — все... Он меня поддерживает на концертах. Стала возить его на гастроли постоянно, когда ему исполнилось два года! Так что с сыном прошли мы огонь, воду и медные трубы. Я не воспитываю сына — я с ним дружу. Только так! У меня не получается так, как было у моих родителей: я твой папа — ты меня слушайся! С сыном я на равных. Ввиду постоянных разъездов не часто вижусь с родителями. Папа у меня талант от Бога — один из лучших голосов на Урале — бас. Слух у него абсолютный. Но он не пошел учиться в консерваторию, у него с мамой уже было двое детей и он инвалид войны... Да и мама была не совсем здоровая... Я-то у них самая младшая. Родители долго стояли в очереди на квартиру, почти 15 лет, ютились с маленькой старшей сестрой в шестиметровой комнате, я уж в «хрущебе» родилась: мне было легче. В 4 года мне купили фортепьяно, когда я прошла все экзамены, четырехлетняя, мама говорила всем, что Тамара будет артисткой. Может быть, что-то из меня получилось, это все благодаря матери, вложившей всю доброту свою в меня.